Дмитрий беляков истории из жизни скорой помощи. Один день дмитрия белякова, фельдшера скорой. Сейчас всю вашу бригаду положим

Квартира. Повод к вызову: мужчина 55 лет, плохо с сердцем, пил. Фельдшер по привычке вздохнул и взял у диспетчера карту. Дата вызова 01.01.2... г.

— Не поверите, доктор, — полгода снится. Каждую ночь почти. То поговорим, то, вроде, как чая попьём. Иногда к себе звала. Я всё отнекивался. Дела, мол.

Мужчина не выглядел пьющим, но то, что последние пару дней сильно прикладывался к бутылке, не отрицал.

— Ну, а пить то зачем? Так и начинается. Сначала с горя, потом по привычке. А там и совсем поехало, не остановить. Держи уж себя в руках, а то станешь очередным нашим "клиентом". Будем твой адрес, как собственный знать.

Фельдшер уже измерил давление, снял кардиограмму, проверил сахар в крови. А пока больной сосал выданную из ящика с медикаментами таблетку глицина, удобно устроился в кресле и заполнял карту вызова. А заодно слушал пациента, рассказ которого ничуть писанине не мешал. Привычка, однако.

— Жили-то мы не очень дружно. А много кто сейчас живёт душа в душу? То ругались, то мирились. Но худо-бедно 25 лет вместе. А год назад померла она, жена моя. Рак. Так и схоронил. Один остался, бобылём. К матери старушке переехал. Не могу в квартире той, где раньше жили. Тоска берёт. Сначала выпивать начал, потом совсем завязал. И за мамой ухаживать надо, и тёща старая совсем. И пить-то некогда. Дети взрослые, и им то одно, то другое.

А последние полгода как началось! Говорил уже: снится жена, чуть ли не каждую ночь. И ни разу мы с ней не поругались. Даже когда я идти к ней отказывался. Улыбалась и пропадала. А я весь в холодном поту просыпался. Уж и свечки в церкви ставил, как мама советовала. А всё равно приходит. А сегодня ночью прямо сказала: "Жду, говорит, тебя четвёртого числа".

Фельдшер машинально поглядел на часы. В окошке даты стояло первое число. Поёжившись, он сложил дописанную карту и, посмотрев на несчастного мужика, задумчиво произнёс:

— А что? Наверное, на могилку зовёт. На могилке то давно не был?

— Да уж с месяца три. Там всё в порядке.

— Четвёртого обязательно сходи. Может, прибраться надо. Или заборчик покосился. Не зря же зовёт. Сходи! И тебе легче станет, и проведаешь.

— Схожу. Непременно. Может и правда что случилось, — мужик успокоился, приняв решение. — Спасибо, доктор. Непременно схожу.

Общественное место — лесопарк. Зона пикника. Повод к вызову: мужчина 55 лет, подавился шашлыком, не дышит. Фельдшер почему-то вздрогнул и взял у диспетчера карту. Дата вызова 04.01.2... г.

Смерть мужчины наступила до приезда скорой, вследствие механической асфиксии верхних дыхательных путей (из заключения патологоанатома)

В Саратове пятеро мужчин вызвали скорую, а когда по вызову приехал фельдшер, закрыли дверь за ней и угрожали её изнасиловать. Девушке удалось спастись. Возбуждено уголовное дело. Дмитрий Беляков - о том, как мстят медики за нападения на сотрудников.

"Плохо". Мужчина 45 лет. Принимал алкоголь. Адрес. Маша и Даша - фельдшеры с большим стажем работы, в который входит также афганский период их службы в армии. Они дружили всю свою жизнь. Поехать на любое безобразие и прекратить его было для них чем-то обычным. Что инфаркт, что поножовщина - не привыкать. Тем более что специфика их города к этому располагала.

Это был небольшой городок в глухомани. Все друг друга знают в лицо, все друг другу родственники хоть по какой- нибудь линии. В трёх километрах севернее города расположено градообразующее предприятие - психиатрическая больница. И все жители города, как и в случае с родством, хоть как-то, но связаны с этим стратегическим объектом. Там работают врачи, медсёстры, фельдшеры - местная элита. А также обслуживающий персонал - истопники, сантехники, дворники и пр.

Обслуга в основном состоит из бывших (и будущих) пациентов больницы, отдающих себе отчёт, что после выписки далеко ходить не надо. Всё равно придётся возвращаться. Так и живут в старорежимных бараках по двадцать комнаток на этаже. Медики, стражи порядка и местная власть - в пятиэтажках, а кое-кто и в частных домах. В городе школа, медучилище, магазин, пивная и телевизор в каждой квартире - всё, что полагается. Живи - не хочу.

Но были в городе и чужие, приехавшие откуда-то водители маршруток. До них связь с внешним миром и работой (психбольницей) поддерживали два стареньких автобуса. Но время взяло своё, водителей проводили на пенсию, а автобусы в утиль, и у местной власти остро встал вопрос: что дальше? Решив, что местным руль в руки лучше не давать, в город пригласили гастарбайтеров. И теперь по проложенным маршрутам весело колесили микроавтобусы самой известной российской марки.

Жили водители особняком, в одном из небольших бараков, куда их десять здоровенных тел едва помещались в положении лёжа. Зато кроме двухъярусных нар было два окна, стол и лавки, достаточные, чтобы уместиться за столом всем и сразу. Работали вахтовым методом, сменяясь каждые две недели. И всё было ничего, пока не приблизился Новый год. А с ним и выданная пораньше зарплата за честно накрученные километры.

О! Девочки! - пьяная масса из десяти человек оживилась и наперебой стала предлагать дамам свои услуги по части снять куртки, усадить за стол, выпить и потанцевать в честь приближающегося Нового года.

Тихо, малыши, - Даша привычно скинула с плеча чью-то руку. - Кому из вас фигово? Давайте живенько. У нас служба и опасна, и трудна. А вызовов ещё много.

Уже всё хорошо, дорогая, - один из собутыльников приблизился к медикам. - Мне плохо было. Но при виде вас мне вообще полегчало.

Тогда мы удаляемся, - девчонки, дружно похватав куртки, взяв ящик, кардиограф, пошли к выходу.

Эй! Нет. Так нельзя. Мы вас просто так не отпустим. Сначала выпить надо, а потом разберёмся, - пьяное сообщество одобрительно загудело, и с десяток рук протянулось к фельдшерам, давая понять, что лучше вести себя тихо и весело.

Кто-то закрыл входную дверь и сел рядом, отрезая девочкам путь к отступлению.

Праздник, говоришь? - Маша взяла со стола большую тарелку винегрета и с силой запустила в окно.

Водитель скорой, услышав звон стекла, привычно выпрыгнул из машины, зашёл в подъезд, одним ударом раскрыл запертую дверь и - вслед за отлетевшим от неё "охранником" - вошёл в комнату.

Девочки? Как вы тут? Никто не обижает?

Нормально, Саш. Поехали, - и бригада под неодобрительные взгляды проследовала на улицу.

Не. Ну это так нельзя оставлять. У нас дураки себя так не ведут, - смена гудела. - Давайте, полусуточные, вещи в кладовку, ящики на заправку, а сами во двор. Идея есть, - пожилой фельдшер, ещё помнивший законы улицы, вышел первым.

Кто там? - настойчивый стук в дверь барака заставил одного из гуляющих оторваться от праздничного стола.

О! Девочки! - предыдущий урок впрок не пошёл.

Дверь распахнулась... Если смотреть с улицы, казалось, что в квартире на первом этаже выступает театр теней. На задёрнутых шторах в окне весело плясали размытые очертания людей. Они падали, поднимались, взмахивали руками. Единственное, что нарушало идиллию, это грохот падающей мебели и крики под звон бьющейся посуды. Второе окно было закрыто фанерой и стыдилось своей серой слепоты.

Маша и Даша стояли на улице, выполнив свою роль во "взятии Бастилии". Через какое-то время к ним присоединился и пожилой фельдшер. Он вышел из подъезда, закурил и с интересом стал разглядывать небольшую компанию бомжей, которая невесть откуда взялась и теперь пялилась на танцующее окно барака. Внезапно в кармане фельдшера зазвенел телефон.

Дядь Миш. Вы скоро там? Мы уже звонок получили. Должны отреагировать. В общем, у вас минут пять осталось, пока ППС подъедет.

Понял, крестник, - фельдшер жестом подозвал к себе бомжей. - Сюда слушайте. Идите туда (он указал на окно), скажите нашим, чтоб завязывали. А со стола берите всё, что там ещё целого осталось. Это вам наш подарок к празднику. И не дай бог я кого из вас в Новый год увижу.

Через минуту из подъезда вылетела вся полусуточная смена, а за ними, держа в руках кульки с трофейными припасами и бутылки с водкой - сводный отряд бомжей-мародёров.

Когда отзвенели куранты, шампанское плавно перетекло в более крепкие напитки, а смех за столом стал веселее и громче, фельдшер дядя Миша продолжил свой рассказ.

Ну вот. Как мы только свалили, пэпээсники приехали. И сразу в барак. Это мне крестник потом рассказал. Как Мамай прошёл! И стоит там десять понурых рож. И побитых заодно. Ребята спрашивают, что, мол, тут за дела? А они наперебой рассказывают, что сначала им голос женский попросил дверь открыть, потом в комнату вошли десять мужиков, а баб не было. И все в белом. И стали их колошматить почём зря. А потом какие-то черти грязные всю еду унесли.

Ну, старший пэпээсник так и записал, давясь от хохота. А потом предложение внёс на рассмотрение честной компании: или они всё забудут, а пэпээсникам за беспокойство денег дадут, или, на основании их слов записанных, вызываем психбригады на массовый случай белой горячки. И тогда прощай, работа шофёрская, - здравствуй, тёплая психушка с добрыми санитарами. На том и порешили шума не поднимать.

А сейчас? - дядя Миша сплюнул. - Собственное начальство готово своих продать за понюшку табака. Что за жизнь пошла? Что за люди?

Дмитрию Белякову — 50 лет. Он работал поваром, отслужил в ВДВ, окончил экономический факультет университета им. Плеханова, занимался бизнесом в 90-е. А в 35 «заразился» страстью к врачебной профессии от друзей-медиков и сам получил профессиональное медицинское образование. Работает фельдшером в отделении скорой помощи при Центральной городской больнице им. А. М. Дегонского в городе Железнодорожный.

Фото: Виктория Одиссонова, специально для «Новой газеты»

«Если ты на себя взял ответственность за что-то или кого-то, то это твой крест, и ты его должен нести. Конечно, можешь где-нибудь его опустить на время, походить, размяться, но затем, будь добр, вернись под него обратно».

«Свобода должна компенсироваться твоими обязанностями».

«Надо себе не врать. Либо ты живешь честно по отношению к себе, либо ты дурак».

«Жизнь — или твои победы, или твои ошибки».

«Я не верю, что есть люди, которые неподкупны. Все дело в цене».

«Умирать не страшно».

«Каждый должен заниматься любимым делом. Дочь захотела в театральное — пожалуйста. Если бы я в свое время знал, что можно поступить в театральное, я с удовольствием бы там учился».

«У меня много всяких увлечений. Например, металлоискательство. Вон, машину купил с найденной монетки».

«На скорой лучшее пожелание: желаю дежурить, но не работать».

Во время выезда на дежурстве: «Вон, можете снять из машины, как нас все пропускают… Нифига нас никто не пропускает!»

Фото: Виктория Одиссонова, специально для «Новой газеты»

Как живет сегодня служба "скорой" и что ее ждет. Откровения фельдшера, от которых становится страшно

С 1 июля в России вступит в действие обновленный приказ о работе «Скорой помощи». По новому документу бригады должны будут приезжать к пациентам в течение 20 минут, на вызовы в качестве среднего медперсонала экстренная служба сможет привлекать студентов профильных вузов. Изменившиеся правила освободят СМП регионов от необходимости закупать избыточное оборудование в условиях недостаточного финансирования. Кроме того, до 10 июня Министерство здравоохранения России по поручению президента РФ должно рассмотреть вопрос о передаче функций перевозок при оказании скорой помощи негосударственным компаниям.

Можно сколько угодно рассуждать о нововведениях с экспертами-теоретиками, но лучше всех о ситуации в службе «03» знают ее сотрудники. Медик, председатель независимого профсоюза «Фельдшер.ру» рассказал «Правмиру», в каких условиях сегодня работают он и его коллеги:

- Я пришел на «Cкорую» в 2002 году, когда мне было 35 лет. Осмысленно пришел, с пониманием того, чего хочу. И в общем не ошибся, «Cкорая» - другая жизнь, другие люди, другие отношения. Однако за 14 лет потихоньку не то чтобы разочаровываешься в профессии - разочаровываешься в том, что с ней делают. «Скорая» перестает быть службой, на которую многие надеются. То ли это жизнь, то ли ненужные реформы. Смеемся, когда горько, шутим, чтобы не сойти с ума. От нагрузки, от начальственного бардака.

Текучка в «Cкорой» жуткая. Народ уходит пачками. Бригады работают не в полном составе. Иногда бывает, что в машину некого посадить, «Газели» стоят у забора. Бригады не укомплектованы: в Москве на 50%, в целом по стране - на 70%.

Прошли сокращения на фоне оптимизации. В мегаполисах убрали спецбригады. С 1 июля в столице полностью ликвидируются акушерские бригады. И акушеров переучивают не на фельдшеров, а на медсестер, чтобы сэкономить на зарплате. Врачей осталось очень мало.

По правилам рабочий день должен составлять 12 часов, по факту это 24 часа. На бригаде, по закону, должно быть не менее двух человек, но многие работают по одному. Ясно, что, если человек попадет на серьезный вызов, он ничего не сделает и потеряет больного. Один в поле не воин. Даже если ты профессионал, умен и опытен, одна пара рук в сложной ситуации бессильна.

В среднем за смену бригада отрабатывает от 13 до 20 вызовов. Как говорит начальство, «нужны деньги - паши». Большая часть фельдшеров и врачей - приезжие. После смены они возвращаются на электричках в Тверь и Тулу, чтобы через несколько часов снова выйти на работу, потому что взяли полторы ставки.

У фельдшеров зарплата с полной выкладкой лет - в районе 40 тысяч рублей, у врачей - 60 тысяч. В Москве относительно неплохой заработок, но за него людей выжимают так, что они падают. На московской «Скорой» сокращаются отпуска за вредность, медики не отдыхают.

В регионах и зарплата мизерная, и нагрузка всё больше. Приучили людей вызывать «03» по любому чиху. Кому реально нужна «Скорая», может ее не дождаться. Один пациент лежит с инфарктом, а бригады в это время едут сбивать температуру 37,5. Или перевозят бомжей и нелегалов. Кстати, по новым правилам ОМС, если ты едешь к человеку без полиса и страховки, ты оказываешь помощь бесплатно - вызов тебе не оплатят.

Люди уходят из «Скорой». Кто от старости, кто от усталости. Жизнь, она ведь складывается из мелочей.

К примеру, выдали московским бригадам форму - будь добр ездить только в ней. Жарко тебе, холодно - никого не колышет. На качество этой формы начальству наплевать. Стираешь ее сам, дома. То есть можно объехать в ней десять туберкулезных больных, а потом нужно везти одежду в собственное жилище.

Кто-то из коллег скидывается на стиральную машину. Но сейчас кризис, у людей нет денег, зарплаты падают, и потом - не всякий заведующий разрешит установить стиралку на подстанции. И не всякие надзорные службы это одобрят. Обычно форма стирается дома. Что ты привез родным на сей раз? Какую болячку? Неизвестно.

Обед на «Скорой» в Москве - 20 минут днем и 20 минут ночью. Если вызовов много, тебе говорят: «Нечего жрать. Работай, пока висят вызовы». Всё во имя плана. Будешь пахать как подорванный. Когда зимой был пик гриппа, на нескольких подстанциях фельдшерам предлагали: «Берите еду с собой и кушайте, пока едете». Так и делали.

В Москве введена должность психолога, который должен помогать людям разгружаться, снимать стресс. Но психолог сидит в центре. И начальство глумится: «Езжайте туда». Представляете: человек отработал сутки, потом три часа писал карты. Он поедет в центр психологически разгружаться?

Основную массу наших трудностей создает само руководство. Начальство диктует, как нам работать, всё лечение пытаются подогнать под международные статистические стандарты. Мы поклоняемся божку под названием МКБ-10, медицину стандартизируют под 4 тома болезней.

Врачи вместо того, чтобы лечить, без конца что-то подгоняют. Подгонишь неправильно - карточка останется без оплаты, страховая ее не примет. Поэтому после суток люди в скорой сидят по 2-3 часа, заполняют, переписывают карточки. 70% из того, что в них красиво написано, - туфта. И пока мы от этого не уйдем, больные не будут получать должной помощи.

С транспортом и оборудованием в каждом регионе свои проблемы. В Москве машины не принадлежат самой «Скорой», они принадлежат автокомбинату. «Газели» новые. Какое оборудование в них закупают, зависит от руководства. Какое выгодно, такое и приобретают. В Московской области машины старые, убитые.

В других регионах - вообще полный атас, древние «буханки». В Волгограде, в Красноармейской подстанции, из 14-ти автомобилей одна иномарка, остальные - старые «Газели» и «Соболь». Местные фельдшеры называют технику ведрами с болтами. В Ленинградской области, в поселке Заборье, у «Скорой» всего две машины, в марте они одновременно вышли из строя. Две недели служба не могла работать.

В каком-то российском городе месяц назад врачам прислали 70 новых «Газелей», выстроили как на парад, засняли для телевидения. И лишь 10 автомобилей уехали на вызовы своим ходом.

В Подмосковье, где я в данный момент работаю, в машинах поставили кондиционеры. Отлично, но хочется узнать, какой умник придумал расположить выходы кондиционированного воздуха над затылком водителя и над затылком фельдшера в кабине.

Если мы летом его включим, то к концу первой же смены водитель и фельдшер попадут в больницы с менингитом. Если кондиционер не включать, будет жара в салоне. Если открыть окно, из кондиционера начнет дуть самотеком. Если закрыть дыру фанерой, то велика вероятность, что от перегрева сгорит обмотка. Кто это делал?

Пациентов спасают не технологии и оборудование, а люди. Причем спасают не благодаря условиям в «Скорой помощи», а вопреки.

Не знаю, с какой страной нас можно сравнить. В Америке нет неотложек, но есть парамедики, обученные до автоматизма. Испания взяла за основу систему скорой помощи Советского Союза, там есть врачебные и фельдшерские бригады. Самая плохая «Скорая», из того, что я видел, - в Португалии, но и там бригады приезжают на вызовы достаточно быстро.

Самая сильная экстренная служба - в Израиле. Великолепные машины, рассчитанные и подогнанные под новое оборудование, достойная зарплата, вменяемый график работы, социальные льготы…

В Финляндии, если ты две недели не делал уколы в вену - пожалуйста, на тренажер, подтверди, что не разучился. Если две недели не интубировал - пожалуйста, на тренажер.

В России такого нет. У нас «Скорую» сделали аптекой на колесах, ночной сиделкой для бабушек, экспресс-доставкой бомжей. «Скорая» бесправна и перед больными, и перед начальством, потому молодежь в нее и не идет.

Как сказал один опытный врач: «Сегодня у страны есть деньги на спецоперации в Сирии, и нет на «Скорую». В годы Великой Отечественной войны у нас были средства и на то, чтобы бомбить врага, и на восстановление разрушенного хозяйства. Была отлаженная медицина, к которой не возникало вопросов. Почему? Потому что тогда не было ОМС».

Идеальной «Скорой» я не видел, но в моем представлении это федеральная «Скорая», имеющая единый для всех регионов закон. Это единый оклад для сотрудников службы в разных городах России, 36-часовая рабочая неделя. Такая «Скорая» не подчиняется страховой компании и напрямую зависит от федерального бюджета.

Записала Анастасия Сенникова

Врачи нам должны

— Эй, гвардеец! Чего ревём? — мужчина оторвался от телефона и переключился на хнычущего мальчишку лет пяти.

Летний отпуск совсем отбил охоту работать, и простое сидение на лавочке в тенёчке в последний отпускной день казалось райским наслаждением, пока рядом внезапно не заревел этот упитанный карапуз.

— Во-от! — рёва выставил перед собой руку, на которой красовалась свежеполученная ссадина.

— Делов-то? И незачем так орать, — пародируя Кролика из популярного мультфильма, мужчина промокнул кровоточащую царапину носовым платком. — До свадьбы заживёт.

— Зачем? — мужчина удивлённо вскинул брови.

— Мне мама всегда вызывает. Она говорит, что они нам должны.

— Мама? А кстати, мама где?

— Там, — малыш, всё ещё хныча, махнул рукой в сторону ближайшего магазина. — Воду покупает.

— И не боится тебя одного на площадке оставлять?

— Так рядом. А я один не боюсь. Я тут всегда играю.

— Похвально, конечно. А раз ничего не боишься, то зачем тогда громко реветь было? Или прям так больно, что скорую вызывать надо?

— Не больно почти, — малыш успокоился. — А на руке могут микробы быть. Мне мама так говорит. И, чтобы заражения крови не было, надо скорую вызвать, и доктор должен посмотреть и сказать, чем лечить.

— Серьёзно? — мужчину явно увлёк детский монолог. — Мама часто скорую вызывает?

— Всегда, — малыш гордо выпятил грудь. — Она знает, как с врачами разговаривать. И когда у меня сопли были, и когда у мамы тоже температура была. И бабушке скорую вызывает, когда она на сердце жалуется.

— И что? Скорая всегда всех в больницу увозит?

— Нет, — мальчуган помялся. — Мама в больницу ехать никогда не хочет. Там врачей нет и грязно. Можно что-нибудь подцепить. Только один раз папу увезли, когда у него живот болел. Мама его два дня лечила-лечила, а потом скорую вызвала. Папе потом… это... как его… в общем, в животе что-то отрезали.

— Аппендицит?

— Ага, — парнишка шмыгнул носом. — Только его неправильно отрезали. Мама даже жаловалась, что папа долго работать не мог, потому что у него неправильно отрезали.

— Понятно, — мужчина грустно вздохнул и посмотрел в сторону магазина. — Это не твоя мама идёт?

К детской площадке почти бегом подходила женщина.

— Мама! — ребёнок побежал в её сторону и с разбегу бросился обниматься.

— Что у тебя с ручкой? — заметив ссадину, женщина подозрительно перевела взгляд на сидящего на лавочке мужчину.

— Поцарапался пацан ваш. Ничего страшного. Но лучше б вы его одного не оставляли на улице. Дураков в стране хватает.

— Я ненадолго. Тем более я из магазина всегда приглядываю. Оттуда вся площадка видна. Пойдём домой, — женщина посмотрела на ссадину, — надо врача вызвать.

— Не надо, — малыш заважничал, повторяя слова мужчины, — до свадьбы заживёт.

— Это вы ему так сказали? — женщина снова обратилась к мужчине.

— Ага. Зачем из-за царапины людей беспокоить? Он даже не заревел, — мужчина хитро подмигнул пацанёнку. — Боец. А шрамы украшают настоящего мужчину.

— Вот пусть ваших детей и украшают шрамы, — женщина внезапно посуровела, — а мы уж как-нибудь сами решим с украшениями. Пойдём, — она потянула сына за руку. — Всего хорошего.

— Дяденька! До свидания, — мальчишка засеменил к домам, влекомый непреодолимой силой материнской любви, крепко держащей его за руку.

— И вам не хворать, — мужчина поднялся со скамейки и посмотрел на часы. — Чую, кто-то из наших сейчас на вызов поедет. С поводом "травма руки". Но точно не я.

До конца отпуска оставалось ещё 16 часов.

Сейчас всю вашу бригаду положим!

Я в девяностые тоже раз попал…" — ночные посиделки продолжались. Казалось, город ненадолго исцелился от всех болячек, давая медикам отдохнуть. Но спать не хотелось. Так всегда и бывает. Вроде катаешься, катаешься с мыслью о подушке, а как возможность появилась, то, вместо того чтоб на койку рухнуть, идёшь на кухню и наливаешь себе чай.

"Ну так вот, — врач продолжил своё повествование. — Дают ночью вызов на улицу. Повод стандартный: мужчина, плохо. Приезжаем. Стоят два джипа морда к морде. Фары горят. Между джипами кучка ребятишек крепких тусуется. Мода ещё была на стрижки короткие и куртки кожаные.

Выхожу. А работал я один на бригаде. Тогда тоже проблема с кадрами была, но только не из-за оптимизации, а из-за низкой зарплаты. Подхожу к компании, спрашиваю. Отвечают: "Да. Мы вызывали. Вот ему вызывали, который лежит". Давайте, говорят, оказывайте.

А оказывать-то уже нечего. Там с первого взгляда уже понятно, что труп. Соответственно, я окружающим про это и сообщил. Братки сильно завозмущались. Типа, он минут пять назад дышал. Ну, говорю, может, пять минут назад он у вас и дышал, но по внешнему виду — он уже минут двадцать как не дышит.

Тут совсем кипеж начался. Кто-то уже стволом мне указывать начал, что и как делать надо, чтоб мужика оживить. Ох, я тогда перенервничал. Ребята, говорю, не усугубляйте. Тут у вас пока один труп лежит, а может и второй появиться, если ваш товарищ случайно на курок нажмёт".

"А мужик-то от чего помер?" — молодой фельдшер не удержался от вопроса.

"Да кто ж его знает. Внешне вроде травм никаких не было, крови тоже. Не знаю. Не перебивай. Ну так вот. Пошумели они тихонько, пошумели. А потом самый адекватный и говорит: а чего мы, собственно, шумим? Доктор свою работу делает. И раз сказал, что всё, значит, знает, что говорит. Давайте думать, что дальше.

И ко мне поворачивается. Ну, я отвечаю, что дальше положено милицию вызвать, дождаться её, написать сопроводок и передать тело. А милиция уже дальше решит, что с вами и с нами делать.

Братки посовещались, и вроде как не по душе им такой расклад пришёлся. Тот, который адекватный у них, опять ко мне подошёл. Есть, спрашивает, ещё варианты? И второй, который всё стволом в меня тыкал, опять нервничать начал. Сейчас, говорит, всю бригаду здесь оставим лежать. И к нашей машине направляется.

Дружбан его за шкирку хватает и в джип запихивает. Чего, говорит, творишь? Проблем мало? И опять на меня смотрит. Есть, говорю, ещё вариант: вы уезжаете, а всё остальное уже без вас. Скажу, что приехал, а труп тут сам по себе лежал.

Что-то и этот вариант им не понравился. Шушукались они, шушукались. Потом тело в багажник закинули, старший их сунул мне полтинник долларов за беспокойство, и свалили ребята в неизвестном направлении. Да я и без полтинника рад был, что всё так безболезненно для моего организма закончилось".

"Милицию-то вызвали?" — фельдшер опять перебил рассказ.

"Что ты всё торопишься? — врач укоризненно посмотрел на молодого коллегу. — Никого я не вызвал. Покурил, в себя пришёл и по рации отзвонился. Дескать, больного на месте нет. Все кусты обыскал, всех прохожих переспросил — никто скорую не вызывал. И поехал дальше работать".

"Ну вот, — фельдшер был разочарован, — надо было ментов вызвать, рассказать всё. Я бы на вашем месте…"

"Расскажешь ещё, — врач, вставая с табуретки, дружески похлопал фельдшера по плечу, — расскажешь. Времена сейчас мутные. У тебя всё ещё впереди".